У кого из четырёх главных претендентов на английский трон были самые веские права? Был ли это англосаксонский силач, нормандский герцог, «гром с севера» или неопытный подросток? Сравниваем соперников.
Это был ужасный старт необычайного года. 1066-й едва успел начаться — прошло всего пять дней, когда Эдуард Исповедник, король англичан, слёг от краткой болезни и испустил дух. Всего неделей ранее толпы собрались, чтобы увидеть освящение Вестминстерского аббатства — личного проекта Эдуарда, в который он вложил душу, и который стал его последним пристанищем. Теперь же народ Англии готовился встретить неопределённое будущее.
23 года правления Эдуарда не были лёгкими. Он восстановил английскую королевскую династию после периода датского владычества при Кнуде Великом и его сыновьях. Будучи политическим прагматиком, он умело лавировал в ссорах между знатными родами. Летописцы сходились во мнении: Эдуард был благочестивым и праведным христианином. Но у него была одна огромная слабость: он так и не оставил наследника. А это породило вакуум власти.
В этот вакуум вступил грозный деверь покойного короля — граф Гарольд Годвинсон. В его руках оказались два решающих преимущества: во-первых, он находился в Англии в момент смерти Эдуарда, а во-вторых, имел широкую поддержку по всей стране. Среди его сторонников оказался и безымянный поэт, написавший, что Исповедник
«поручил державу
Мужу высокого звания — самому Гарольду,
Благородному графу, который всегда
Верно исполнял приказы своего господина».
По крайней мере, в глазах поэта именно Гарольд был достойным человеком, чтобы занять место Эдуарда. Конечно, на деле всё оказалось куда сложнее, и 1066 год стал кровавым и судьбоносным.
Сцена была готова для борьбы за английскую корону между тремя могущественными мужчинами и юношей. Это были Гарольд Годвинсон; герцог Вильгельм Нормандский; викинг-король Харальд Суровый; и молодой человек, вероятно подросток, которого часто обходят вниманием в этом рассказе, — Эдгар Этелинг, внучатый племянник Эдуарда. Мы знаем, конечно, кто из них оказался обладателем короны к концу года. Но куда менее ясно — кто был наиболее достоин.
Споры о том, что произошло на смертном одре Эдуарда, не утихают до сих пор. Тот самый анонимный поэт согласился с одной из версий «Англосаксонской хроники», утверждавшей, что Эдуард назначил Гарольда своим преемником. В «Житии короля Эдуарда», написанном по заказу супруги и королевы Исповедника Эдит (которая, к слову, была сестрой Гарольда), рассказывается, что Эдуард протянул руку к Гарольду и сказал: «Вручаю тебе эту женщину [Эдит] и всё королевство под твою защиту». Но означало ли «защитить королевство» то же самое, что «взойти на трон»?
Наследник создателя королей
Гарольд был уверен, что да, и короновался на следующий день после смерти Эдуарда — в день его похорон. «Англосаксонская хроника» с некоторой печалью замечает о воцарении Гарольда: «Он встретил мало покоя, пока правил страной».
Гарольд происходил из могущественной семьи. Его покойный отец, граф Годвин, был англичанином, но сумел воспользоваться смутой после датского вторжения в Англию (1013–1016), чтобы возвыситься при дворе короля Кнуда. Мать Гарольда была датчанкой и приходилась роднёй семье Кнуда.
В неспокойное время после смерти Кнута в 1035 году Годвин считался «создателем королей». Его семья продолжала оказывать значительное влияние и во время правления Эдуарда Исповедника, несмотря на периодические напряжённые отношения между королём и этими чересчур могущественными вельможами.
Гарольд обладал большим военным опытом, одержав особенно заметные победы над валлийцами. Вероятно, многие английские знатные мужи, входившие в витан — королевский совет, — видели в нём «надёжные руки» и потому избрали его королём.
Тем не менее Гарольд был не единственным аристократом, имевшим веские права на английскую корону после смерти Эдуарда. Эдгар Этелинг был мужчиной-наследником английской королевской семьи — дома Уэссексов. Отсюда и его прозвище Ætheling, означающее «князь, достойный царствовать». Как правнук одного англосаксонского короля — Этельреда II, и внук другого — Эдмунда Железнобокого, он имел безупречное происхождение.
Отец Эдгара, Эдуард «Изгнанник», был тайно увезён из Англии около времени вторжения Кнуда в 1016 году. Он оказался в Венгрии, где примерно в 1052 году и родился Эдгар. Опасаясь за преемственность английской династии, Эдуард Исповедник распорядился вернуть «Изгнанника» с семьёй в Англию в 1057 году. Вернувшись, «Изгнанник» получил одобрение витана, и, казалось, на короткое время вопрос наследия был решён. Но этому не суждено было сбыться. Вскоре он умер — событие, которое, по словам «Англосаксонской хроники», стало «несчастьем для этого бедного народа».
Что же тогда планировалось для юного сына несчастного Эдуарда — Эдгара Этелинга? Мы знаем, что он остался в Англии в качестве возможного претендента на трон, но неизвестно, какие именно намерения имел в его отношении Эдуард Исповедник. Готовил ли он Эдгара к наследованию престола? Или же король опасался, что вельмож будет трудно убедить принять молодого лидера, родившегося за границей?
К 1066 году Эдгар, вероятно, был всё ещё подростком и явно не имел возможности бросить вызов популярности Гарольда Годвинсона. Отсутствие военного опыта также наверняка сыграло против него: английские лорды могли опасаться возможного вторжения. На деле лишь после гибели Гарольда в битве при Гастингсе эти вельможи поддержали Эдгара. Но их поддержка быстро рухнула, и все попытки Этелинга завладеть короной Вильгельма закончились неудачей.
Короткое и тревожное царствование
Гарольд мог быть очевидным выбором в глазах английской знати как преемник Исповедника, но его правление оказалось коротким и полным тревог. В апреле 1066 года, всего через три месяца после коронации Гарольда, появилось зловещее предзнаменование. Как сообщает «Англосаксонская хроника»: «Тогда над всей Англией появилось знамение на небесах, какого никогда прежде не видели».
Это была огненная звезда, изображённая и на гобелене из Байё, которую впоследствии отождествили с кометой Галлея. Летописец Иоанн Вустерский утверждал, что сияющий свет, видимый в течение недели, «видели по всему миру». Но, возможно, и без небесного знамения англичане понимали: их стране грозит опасность.
Для Гарольда беда пришла в облике, с которым он был слишком хорошо знаком: его младшего брата Тостига Годвинсона. В 1050-е годы Эдуард Исповедник сделал младшего Годвинсона графом Нортумбрии, но Тостиг настолько оттолкнул от себя местных жителей, что они изгнали его и призвали другого английского вельможу. Чтобы предотвратить новые волнения, Гарольд и король Эдуард согласились с требованиями мятежников, даже если это означало изгнание брата Гарольда. Теперь же Тостиг жаждал мести.
Мог ли обиженный брат Гарольда сам метить на трон? Согласно «Кругу земному» («Хеймскрингла») — позднейшей коллекции скандинавских саг, — Тостиг «никак не желал быть подчинённым брату, с которым был равен по рождению».
В той же саге Тостиг описан путешествующим в Данию, где он пытался заручиться поддержкой её короля — Свена Эстридсена, родственника по материнской линии. Сообщается, что Тостиг обратился к нему со словами: «Я дам тебе всю поддержку, какой располагаю в Англии, если ты выступишь туда с войском датчан, чтобы завоевать земли, как твой дядя Кнуд». Однако Свен хорошо знал свои пределы и отказался, заявив, что не обладает воинскими инстинктами Кнуда.
Разочаровавшись в Дании, Тостиг обратился к человеку, готовому воевать с Гарольдом, — и к третьему из четырёх главных претендентов на английскую корону: норвежскому королю Харальду III, прозванному Суровым.
«Круг земной» рассказывает, что Тостиг обещал заручиться поддержкой всех ведущих людей Англии. В саге он прибегает к лести, чтобы убедить Харальда: «Мне недостаёт в сравнении с братом Гарольдом только имени короля. Всем известно, что в северных землях не рождалось столь доблестного воина, как ты. И удивительно, что ты сражаешься уже 15 зим, чтобы завоевать Данию, но не берёшь Англию, которая теперь лежит открытой перед тобой».
Грозная репутация
Харальд Суровый (его прозвище означало «жестокий правитель» или «непоколебимый») имел самые слабые права на английский трон из всех четырёх претендентов, но при этом обладал устрашающей репутацией. По словам хрониста Адама Бременского, он был «громом с севера».
Военная карьера Харальда началась рано: он сражался вместе со своим сводным братом, королём Олафом II, в битве при Стикластаде в 1030 году, когда, вероятно, был ещё подростком. Это стало для него травмой: Олаф был убит, а самому Харальду пришлось бежать из Норвегии. Проведя некоторое время в Руси, в Киеве, он отправился в Константинополь (ныне Стамбул), где достиг высокого положения в византийской армии. Его дружина, вероятно, стала прообразом варяжской стражи — элитного корпуса телохранителей византийских императоров, состоявшего из скандинавов, а позднее и англичан. В этой должности Харальд участвовал и даже командовал военными походами на Сицилию и в другие районы Средиземноморья.
Скандинавские саги изображают Харальда не только искусным воином, но и хитроумным стратегом. В одной красочной истории говорится, что он снял осаду, приказав своим людям поджечь стружку и привязать её к птицам, гнездившимся в осаждённом городе. Вернувшись в свои гнёзда, птицы подожгли соломенные крыши, и Харальд без труда взял город.
Вернувшись в Норвегию, Харальд сумел использовать богатства, верных сторонников и накопленный за границей опыт, чтобы укрепить своё положение и разделить власть с племянником, который вскоре «удобно» умер. К 1066 году Харальд почти 20 лет был единоличным королём и доказал свою эффективность как правитель: он укрепил экономику и церковь, а также устранил соперников. Можно сказать, он был первым королём Норвегии в полном смысле слова.
Но имел ли Харальд право на английский трон? Поздние скандинавские саги утверждают, что его племянник и некогда соправитель Магнус заключил договор с одним из сыновей Кнуда, Хардекнудом, королём Англии и Дании. У обоих не было наследников-мужчин, и, согласно этому предполагаемому договору, если один из них умрёт, то другой должен был унаследовать его престолы. И действительно, после смерти Хардекнуда в 1042 году Магнус занял датский трон, но не английский, где короновался Эдуард Исповедник.
Итак, Харальд мог иметь сомнительное право на английский трон через договор своего соправителя Магнуса с Хардекнудом. Но в действительности он просто воспользовался удобным моментом в 1066 году и рассчитывал править «по праву завоевания», как это делали его датские предшественники. Англия, богатое королевство, была для него соблазнительной добычей.
Согласно «Кругу земному», когда Харальд собирал свой флот и готовился к нападению на Англию, «некоторые, перечисляя его подвиги, говорили, что для короля Харальда нет ничего невозможного, но другие утверждали, что Англию будет трудно покорить из-за её многочисленного населения и личной дружины искусных воинов при английском короле».
Правыми оказались последние. Вторжение Харальда началось многообещающе: его викингское войско разбило английскую армию у Фулфорда 20 сентября и захватило близлежащий Йорк. Но всего пять дней спустя другая английская армия — на этот раз под командованием самого Гарольда Годвинсона — разгромила войска Харальда в битве при Стамфорд-Бридже. «Гром с севера» пал вместе с тысячами викингов. Рядом с ним был убит и Тостиг, мятежный младший брат Гарольда Годвинсона.
Гонка к побережью
Гарольд Годвинсон устранил одного из главных соперников за трон. Теперь ему нужно было развернуть армию, мчаться на юг и встретить другого. Этим соперником был, конечно же, герцог Нормандии Вильгельм.
Нормандия («земля северян») как территориальное образование существовала всего 150 лет. Её истоки восходят к пожалованию земель королём Западных франков Карлом III викингу по имени Роллон в обмен на защиту от других набегов северян. Со временем из этого плацдарма выросло могущественное герцогство.
Сам Вильгельм сумел эффективно отстоять независимость Нормандии от французских королей, ведя в 1050-е годы войны на её границах.
Это достижение особенно впечатляет, если вспомнить трудное начало его правления. Едва унаследовав герцогство от отца, Роберта I (правнука Роллона в четвёртом поколении), Вильгельм столкнулся с нападками на своё происхождение. Его враги поспешили прозвать его «Бастардом» — не из-за характера, а потому, что его родители не состояли в законном браке, а мать происходила из низкого сословия. Это прозвище он так и не сумел стряхнуть, хотя подобные браки были тогда нередки, а его политическая легитимность не вызывала сомнений. Другого нормандского наследника с более вескими правами просто не существовало.
Но что насчёт его притязаний на Англию? У Вильгельма действительно имелась родственная связь с английской королевской семьёй, хотя он не был прямым потомком прежнего короля. Он приходился Эдуарду Исповеднику троюродным племянником по линии матери Эдуарда, Эммы Нормандской (великой тётки Вильгельма). После датского завоевания Англии Эдуард нашёл убежище в Нормандии у семьи своей матери и провёл там годы становления, отчасти при дворе герцогов.
Таким образом, связи Эдуарда с Нормандией были несомненны, и одним из их последствий стало усиление нормандского влияния в Англии при его правлении. Мы знаем, например, что Эдуард приглашал друзей и союзников с другой стороны Ла-Манша в свой двор. Но остаётся неясным, действительно ли, как утверждали нормандские хронисты, он был настолько благодарен своим родственникам, что назвал Вильгельма своим наследником.
Если истина о намерениях Эдуарда Исповедника остаётся предметом споров уже почти тысячу лет, то вопрос о том, что произошло, когда Гарольд Годвинсон оказался в Нормандии в 1064 году, оказался ещё более противоречивым. Притязания Вильгельма на английскую корону частично основывались на утверждении, что во время пребывания в Нормандии Гарольд поклялся стать вассалом Вильгельма, поддерживать его интересы и помочь ему занять трон. Если Гарольд действительно поклялся на святых реликвиях, то, нарушив клятву и короновавшись королём Англии, он совершил святотатственное клятвопреступление.
Гарольд действительно находился в Нормандии в том году, как изображено в знаменитой сцене гобелена из Байё, вероятно, чтобы добиться освобождения английских заложников. Однако точные обстоятельства его пребывания там окутаны тайной. Английский монах Эдмер писал, что Гарольда вынудили дать клятву после того, как он попал в плен. Поэтому, вернувшись в Англию, он не считал себя обязанным её соблюдать.
Нормандские апологеты завоевания, разумеется, старались очернить Гарольда. Один из них, Вильгельм де Пуатье — капеллан герцога и, возможно, его личный исповедник, — придавал огромное значение этой клятве и настаивал, что она была дана добровольно.
Клирик писал: «Гарольд принёс клятву верности ему по христианскому священному обряду. И, как утверждают самые правдивые и достопочтенные свидетели, присутствовавшие при этом, в решающий момент он ясно и по собственной воле произнёс слова, что пока жив будет наместником герцога Вильгельма при дворе своего господина короля Эдуарда; что всеми своими советами и богатством он будет стараться обеспечить передачу английской монархии ему после смерти Эдуарда».
Моральное превосходство
Так кто же в этой борьбе за историческое наследие занимал моральные высоты? Уж точно не герцог Нормандский. Пропаганда Вильгельма де Пуатье, оправдывавшая завоевание, лишь подчеркивает его шаткие основания.
На самом деле, как прямой потомок древней династии английских королей, именно Эдгар Этелинг имел наилучшие династические права на корону. Но, по-видимому, его никогда не воспринимали как серьёзного претендента. В этом случае одного лишь права рождения оказалось недостаточно.
Гарольд Годвинсон был, следовательно, наиболее подходящим и способным править королевством, которое было столь же англо-датским, как и он сам. Его смерть в битве при Гастингсе от рук воинов герцога Вильгельма, конечно же, положила конец этим амбициям.
Причиной напряжённости и непредсказуемости столкновения 1066 года стало то, что на трон претендовали сразу три талантливых военных предводителя, каждый из которых мог бы стать сильным королём Англии. Писавший в XII веке Ордерик Виталий размышлял об этом необычайном году: «Капризная фортуна часто приносит смертным людям на земле тяжкую и горькую участь: одни поднимаются из праха на вершину власти, другие низвергаются из величайшего процветания в глубины отчаяния».
И он оказался прав. Когда спор о престоле завершился, двое королей лежали мёртвыми. А другой был коронован как самый могущественный человек в Англии.
Ваш комментарий будет первым